[hachiko-jd]

Знакомтесь - мой фантролль, от визуализации которого я в полном восторге <3

И деанон заодно.

~Арчи~ Деанон: Деанон: -2 lvl- Мини: Разноцветные пятна

Название: Разноцветные пятна
Автор:  ~Арчи~
Бета:  fandom Homestuck 2014
Размер: мини, 1044 слова.
Пейринг/Персонажи: Каллиопа, упоминаются альфа-киды и Канайя Марьям.
Категория: джен
Жанр: ангст, АУ
Рейтинг: G
Краткое содержание: Рак крови лечится. А волосы еще отрастут.

Каждое утро начиналось одинаково. Картины не менялись из года в год.
Причудливый узор из тонких трещинок, подобно паутине оплетавший белый потолок.
Белые стены с россыпью едва заметных пятнышек, невидимых для человека, оказавшегося здесь в первый раз.
Светлый пол, по которому нельзя ступать босыми ногами, но так хочется. Поэтому Каллиопа всегда просыпалась раньше всех пациентов, свешивала ноги с больничной кровати и бесшумно выскальзывала за дверь, стараясь не попадаться на глаза сестре Марьям.

Рано утром коридоры пустынны. В идеальной тишине Калли ждал неизменный ритуал: кончиками тонких, неестественно бледных пальцев она проводила по шершавой стене с местами облупившейся краской, словно выводя буквы или рисуя. За этим занятием ее не раз заставала медсестра, со вздохом отправляя обратно в палату. Но не запрещала приходить снова и снова.

Когда-то Каллиопа черным карандашом рисовала короткие палочки над кроватью. Но счет дней давно потерял смысл. Месяц, год, точное время – все растворилось, все вобрал в себя неизменный белый цвет. Девочка не помнила, сколько времени уже находится здесь.

«Рак крови лечится».

Негромкий, спокойный голос врача отпечатался в сознании. Ведь именно он когда-то подарил надежду.

«А волосы еще отрастут».

На стене палаты висело зеркало. Несколько раз Каллиопа просила его снять, но отчего-то оно каждый раз возвращалось.
Она не любила смотреть в него. Там Каллиопа видела лишь блеклую тень, лишь зеленые глаза казались яркими, неестественными, неподходящими. Отражение словно беззвучно шептало: если болезнь излечима, почему девочка до сих пор здесь? Но ответа никто дать не мог. Ни врач, давно переставший улыбаться, ни сестра Марьям, строгая, но очень добрая. Порой она дарила девочке печальный взгляд, но молчала.

Каллиопа вновь перевела взгляд на отражение. Руки, сжимавшие парик, дернулись. Он тоже был белым – подарок от медсестры, раньше работавшей здесь. В глазах сестры Лалонд всегда горел хитрый огонек, она просила звать ее по имени – Рокси – и иногда подолгу разговаривала с Каллиопой, с восторгом разглядывая ее рисунки. Кажется, это было совсем недавно, а на самом деле прошло даже больше, чем несколько месяцев. Рокси пришла попрощаться, с печальной улыбкой обнимая девочку.

«Не расстраивайся из-за волос, милая. Можешь пока пользоваться этим. Но потом, обещаю, волосы отрастут».

Прошептав на прощание «прости», сестра Лалонд ушла. Она не сказала, куда, но для Каллиопы ее единственная подруга словно растворилась все в тех же белых стенах, забирающих все, до чего они могли дотянуться. Даже когда тихий стук каблуков и легкий флер духов исчезли, девочка все так же сжимала в руках белый парик.

Картинки из прошлого кружились в водовороте сознания среди потоков смешанных мыслей. Каллиопа привычным движением надела парик, машинально приглаживая выбивающиеся пряди. Почти сразу девочка отвернулась от зеркала.

На прикроватной тумбочке лежал закрытый альбом для рисования. На нем неровным рядом располагались цветные карандаши – тоже подарок от Рокси. Узнав, что девочка любит рисовать, сестра Лалонд уже на следующий день с радостным кличем объявилась в палате, гордо вручая изумленной Каллиопе сверток. К сожалению, сейчас в толстом альбоме осталось лишь несколько чистых листов. Все остальные представляли из себя удивительно гармоничное переплетение штрихов, складывающихся в различные картины. Обилие цветов, ничуть не утомляющее глаз, резко контрастировало с царством белизны, в котором лишь вынужденно существовало.

Ни на одном рисунке не виднелось убранства больницы. Вид за окном, растения, животные, небо без облаков, но так же со страниц альбома глядели и люди. Не раз мелькала улыбка Рокси. Девочка могла нарисовать ее даже с закрытыми глазами вплоть до последней черточки. А порой Каллиопа рисовала незнакомцев, снившихся ей. Невысокая девушка с короткой стрижкой, на вид – ровесница Рокси; юноша с зелеными глазами, но не такими, как у самой Калли; неулыбчивый человек в странной форме очках. На осторожные вопросы сестры Марьям о том, кто же они, Каллиопа отвечала неизменно: «Мои друзья».

Но чаще всего в альбоме появлялся мальчишка. Темноволосый, хмурый, с тяжелым взглядом, так не вязавшийся с вереницей улыбок на разноцветных страницах с преобладанием карамельных цветов. Рисуя его, Каллиопа чаще бралась за черный карандаш. Темная линия, прорисованная уверенной рукой, в клочья разрывала слепящий глаза белый цвет. Рисуя, Каллиопа могла откинуть мысли прочь, очистив сознания для единственной цели: видеть перед собой лишь образ, который девочка стремилась скорее перенести на бумагу.

– Каллиопа!
Рука дрогнула. Кривая линия перечеркнула рисунок, и взгляд девочки потускнел. Сестра Марьям подошла к кровати и склонила голову, разглядывая рисунок.
– Снова рисуешь своего брата? Закончишь позже, хорошо? Ты же помнишь, надо сейчас идти, – мягко напомнила медсестра.
– Хорошо, – тихо ответила Каллиопа, поднимаясь с кровати. О времени химиотерапии она не забывала никогда, просто хотела еще ненадолго задержаться в своем нарисованном мире. Где не находилось места белому цвету.

В этом мире она могла мечтать. Поэтому, возвратившись в палату, Каллиопа вновь взяла в руки черный карандаш. Штрих. Еще штрих. Даже соскользнувший карандаш не испортил рисунок: благодаря ему на лице брата все же появилась улыбка. Еле заметная, но все же улыбка.

У них с братом не было родителей, лишь опекун, которого дети видели изредка. Он платил за лечение Каллиопы, но ни разу не навестил ее. Как и Калиборн. И саму девочку это ни капли не удивляло. Но она продолжала любить брата. Вспыльчивого и агрессивного брата: даже в самом раннем детстве Калиборн не раз возвращался домой с разбитым носом, а на слова сестры отвечал лишь злыми насмешками, плюхаясь в кресло и поднимая с пола игровую приставку. Все это происходило целую вечность назад. Каллиопа с легкостью возвращалась в то время, по памяти рисуя комнату и широкий диван, на котором малышка частенько засыпала, выпуская из рук блокнот с незаконченным рассказом. Даже сейчас обратные стороны рисунков Каллиопа покрывала строчками аккуратных букв. Она писала собственную историю, которая оживала в ее снах. У незнакомцев появлялись имена: Джейн хлопотала на кухне, Джейк возвращался после очередного пробега по лесам, а Дирк рисовал вместе с Каллиопой. А потом дверь комнаты открывалась, и в сон словно на крыльях влетала Рокси с неизменной улыбкой и перекинутым через плечо полосатым шарфом. И в конце, попрощавшись с друзьями, Калли закрывала за собой дверь и улыбалась брату, все это время таившегося за ней. Он злобно фыркал и отворачивался, но Каллиопа не злилась.

И каждый день она ждала наступления ночи, продолжая мечтать, что когда-нибудь даже невозможные сны станут реальными, вплетутся в ткань ее настоящего. На белых стенах больницы появятся разноцветные пятна, а паутинка на потолке расширится. Каллиопа босыми ногами коснется пола ровно в тот момент, когда распахнется дверь. А на пороге появится Калиборн, черты лица которого на мгновение смягчатся.
Когда-нибудь это непременно произойдет. Брат обязательно вспомнит о ней.

А до тех пор можно и подождать.